«Истории за крестами

и могилами»

Светлана Нестеренко на старое кладбище ходит регулярно, не реже одного раза в неделю. Однако зовут на погост её не собственные горести, а кресты, склепы и стершиеся надписи. Гродненский фотограф изучала, снимала памятники и захоронения, в какой-то момент ей стало интересно, какие истории хранят могильные плиты. Ответы нашла в старых газетах, архивах, записках путешественников, в некрологах и полицейских хрониках. Получилось раскрыть городские тайны и дополнить фактами старинные легенды.

Памятники крошатся, кресты ржавеют, скульптуры поглощает земля

Сегодня Светлана Нестеренко сфотографировала ВСЕ видимые надгробия с датами до 1930-го года на самом старом коммунальном кладбище Беларуси, основано в 1792 году. Находится оно на окраине гродненского исторического центра по границам улиц Антонова и Пригородной. Оказалось, визуальная часть отражает обычаи, моду, тенденции в развитии городского зодчества, строительства, искусства. И эта часть разрушается теряется безвозвратно: памятники крошатся, кресты ржавеют, идут на металлолом, скульптуры поглощает земля.

Официального научного каталога у некрополя нет, хотя сюда регулярно водят экскурсии и устраивают просветительские квесты. Наиболее полное системное исследование на погосте сегодня ведут Светлана Нестеренко вместе с историком Андреем Вашкевичем. Энтузиасты уверены: «Мы теряем наследие, которое даже не осознаём, что оно наследие, не сохраняем его хотя бы в виде фотографий и надгробных описаний, не говоря уже о серьезной реставрации уникальных надгробий. Поэтому любая инициатива по изучения старого кладбища, привлечение внимания к нему, рассказ о судьбах похороненных там людей, крайне важны».

«Гродненские ангелы» Светланы Нестеренко посвящены гродненскому православному некрополю, собственно, – это старт объемной работы, которую делают в тандеме. Книгу о католических захоронениях, готовит к печати Андрей Вашкевич.

Первая часть «Гродненских ангелов» посвящена не только захоронениям, но жизнеописанию горожан, и называется «Кладбищенские истории». Во второй – Светлана Нестеренко рассматривает надгробия, как искусство. Ещё составлен список захоронений с начала 19 века и по 30-е годы 20-го века и видимые эпитафии. Пробежимся по страницам, воскрешающим историю, славу, богатство, моду и человеческие трагедии.

Легенда о несчастной любви, оказалась грустной историей девочки-подростка

Много лет прохожих привлекала внимание железная часовня-усыпальница, заросшая кустами, с выбитыми витражами и стеклами, с дыркой в склеп, перекрашенная в синий цвет... и все же изящная. Она находится недалеко от главного входа, и хорошо видна с улицы. Долгое время сооружение оставалось безымянным, будоражило фантазии людей и умы историков. Ходила легенда: офицер завел роман с городской гимназисткой, а когда она забеременела, бросил. Девушка покончила с собой.

– Имя не знал никто, внутри часовни когда-то лежала чугунная плита, на ней всё было написано. Но плита пропала безвозвратно, видимо кто-то сдал на металлолом, – рассказывает Светлана Нестеренко. – Больше года занималась этой темой. Поехала в Питер, и нашла! Мне сказали, что в Национальной библиотеке есть читальный зал, где хранятся все газеты Российской империи, начиная с 17 века. В том числе и 5 гродненских газет, с первого до последнего экземпляра. У нас нет, а там есть. Часовня стоила огромных денег, поэтому я знала, что новость и некролог обязательно будут. Искать стоило среди дворян по полицейским сводкам. О городской жизни на тот момент в Гродно печатала информацию газета «Наше утро». Там я и нашла заметку от 12 ноября 1913 года о пышных похоронах девочки-подростка.

Мать отвезла дочь в Ялту, где пыталась лечить, скорее всего от чахотки, но не смогла, ребенок не дожил до 15-летия. В Гродно тело доставили в очень дорогом на тот момент цинковом гробу. На похоронах присутствовали вице-губернатор и знать.

– Так что, не было романа с офицером. Была спокойная, тихая девочка, жила в Гродно, занималась, по состоянию здоровья, на дому, вещи завещала подругам, наследство – неимущим, – рассказывает Светлана.

Окончательно Светлана поняла, что нашла разгадку таинственной истории, когда прочитала продолжение новости: мать решила возвести усыпальницу, а тело девочки до тех пор должно было храниться на Иерусалимском кладбище в Гродно. Все сложилось – семейная усыпальница на кладбище одна, та самая металлическая надсклеповая часовня. Сооружение до сих пор впечатляет, а по тем временам поражало роскошью. Потом выяснилось, чтобы построить его, мать продала свою часть имения, наследство.

Сегодня можно только фантазировать, какой роскошной часовня была сто лет назад. По осколкам и фрагментам декора, фигурной ковке понятно, работал профессиональный архитектор. Но имя его и строителей не найдены.

– Стены сделаны из оцинкованной стали, которая только появилась и стоила очень дорого. Листы склеены между собой художественной клёпкой в виде бус. Арочные готические окна были застеклены цветными стеклами. Снаружи 8 окон украшены кованными подсолнухами – теперь остались фрагменты, остальное украдено. Крыша сделана из армированного стекла, что стоило на тот момент дороже хрусталя. Венчает её чешуйчатая луковица, на двери – стальной крест, ныне утраченный. Кованный ажурный крест был и на верхней части двери, его оторвали, приварили к соседней оградке чужой могилы. На полу было выложено 6 видов керамической плитки фирмы «Дзивульский и Лянке», основных поставщиков кафеля для императорского двора. Часовня сверкала на солнце, как драгоценный камень. Когда и зачем её выкрасили в синий цвет теперь неизвестно, – рассказывает Светлана Нестеренко.

А девочку звали Мариамна Маврикиевна Бялыня-Ржепецкая. Интересно, что имя в переводе с древнееврейского означает: «море печали».

Бывает, что история физически не связана с истлевшим владельцем имени на надгробной табличке

История усыпальницы Мариамны не стала единственной в эссе. Светлана Нестеренко нашла подробности о жизни родителей, историю родовых фамилий: Булгариных (по матери) и Ржепецкий (по отцу), проследила судьбы.

Надписи и эпитафии на надгробиях стали поводом для генеалогических исследований, а скромные фамилии раскрывают родственные и тесные дружеские связи с великими и знаменитыми соотечественниками. Например, кавалергард, майор Даниил Джаксон (умер в Гродно в возрасте 43 лет от холеры) был другом автора знаменитого романа «Петербургские трущобы» Всеволода Крестовского, что писатель отметил в «Очерках кавалерийской жизни». В "Гродненских ангелах" – небольшая глава о герое войны 1812 года, Сергее Ланском вместила жизнеописание большой семьи. У командира беларуских гусар было семеро дядей, один из которых 10 лет был губернатором Гродно, под его руководством Фара Витовта была перестроена в Софийский собор.

На фото: Могила Сергея Ланского на гродненском кладбище. Портрет: Сергей Николаевич Ланской

– А вот это надгробие я увидела совсем недавно. Подошла, содрала высохшие плети хмеля, и на белом мраморном медальоне с трудом прочла текст: Константин Николаевич фон Кенинг. Крест отлит из чугуна, ажурный, с ветками плюща. Таких больше на кладбище не было. Заказывала его явно женщина с хорошим художественным вкусом. Собственно, она и стала героиней моего рассказа «Ангел- хранитель 101-го пермского пехотного полка».

Крест действительно заказала молодая вдова барона – Софья Александровна Горюнова, ей было всего 19 лет. Константин фон Кенинг внезапно скончался от оспы в 33 года. Убитая горем вдова, сначала хотела покончить с собой, затем решила посвятить себя спасению жизней. Шла русско-турецкая война. Стоявший в Гродно 101 -й полк, отправлялся на фронт. Выпускница института благородных девиц тайно проникла на поезд, и, пройдя множество испытаний, добралась до передовой в Болгарии. О своих решениях, жизни в походных лазаретах Софья подробно писала в дневнике. Так удалось узнать о её заслугах, признании и простом бытовом существовании. Умерла Софья фон Кенинг в 1920-м году в 66 лет на Валдае от голода. Могила не сохранилась, а может быть и не было её, так как — Софья жила на вокзале, хоронить было некому.

Реально можно 400-500 надгробий признать историко-культурной ценностью

На католической части (где, кстати, похоронена Элиза Ожешко) около 3 тысяч захоронений. На православном — не меньше 7 тысяч. Историк Андрей Вашкевич считает, что из всех этих надгробий 400–500 реально расценить, как историко-культурное и декоративное наследие. И тем самым спасти. Или можно в каком-то из гродненских музеев выделить должность: хранитель старых гродненских кладбищ, чтобы появились финансирование и надзор.

Пока предложения энтузиастов остаются на уровне идеи и волонтерства. В прошлом году, вместе с эко-инициативой вырубили наконец-то зелень внутри и вокруг усыпальницы Мариамны, установили табличку с именем.

– Вдохновившись спасением синего склепа на старом кладбище, мы с моим старшим внуком решили спасать и другие памятники. Вооружившись ножовкой, секатором и серпом, за лето расчистили более 30 участков! 4 машины срезанной зелени вывезли! (не мы, это, слава Богу, администрация кладбища делала). Правда, на спиленных под корень пенёчках через неделю уже нарастали новые листочки, приходилось их обрывать. Хотела обработать их специальным химикатом, но он оказался не по карману, – рассказывает Светлана Нестеренко.

Первый тираж книги «Гродненские ангелы» уже практически разошелся. Все вырученные средства пойдут на восстановление памятников. Конечно, этого недостаточно, только реставрация одной скульптуры стоит свыше 8 тысяч рублей, больше чем весь гонорар.

Чаще всего отваливаются головы…

– У меня вообще почти нет фото скульптур с головой: Девы Марии, апостолы – все безголовые. Головы самое слабое место – они отваливаются чаще всего, – рассказывает Светлана, и мы продолжаем тему статуса старейшего кладбища на Антонова. Весь некрополь пока не относится к историко-культурным ценностям Беларуси, здесь до сих пор продолжают подхоранивать людей. Многие старинные могилы заросли и заброшены, ведь за ними должны ухаживать родственники. А где они теперь?

– Ещё в 60-е годы процветал вандализм, кресты вырывали, головы, крылья ангелов сбивали, памятники опрокидывали. Старики рассказывали, что прямо с палками приходили и крушили все подряд. Но если не заниматься, скоро и от "выживших" памятников останется лишь груда камней.

Фото из архива Светланы Нестеренко

Больше о Светлане Нестеренко узнаете здесь (opens new window)

Автор текста: Инна Максимчик